***
В ночь - сосредоточенней суровое бденье
за Тацитом, претором, ведь, искони
наставник рефлексий, самозаточенье -
самоистязанью (?) сродни... Эти дни
не топят в фиале, клонясь к пасторали:
с броженьем замшелых коллизий на дне,
самоэаточенье в фиале - едва ли
из фабул, играющих автором... Вне
и смысла, и логики, но, в назиданье,
из памяти сущего выставлен, стар
сатирам и нимфам (?), своё дарованье
всё чаще приносишь забвению в дар.
Так, въявь безразличие масс постигая,
при тех же феминах, зовущих под зонт,
душа забывает себя, простирая
своё обаяние за горизонт...
Язвительна в сухости, невозмутимость
диктует едва ль в эмпиреях парить,
ведь взращивает в каждом необходимость
наследственной совестливости: не слыть -
быть, не поступаясь достоинством. Бденье
за Тацитом, претором, славный итог,
одухотворяет самозаточенье
в «Анналах» историка, для диалог
с его диалектикой, ибо в обильной
на козни реальности - бдение есть
самозаточение в жизни, двужильной
уже по природе, чьих сюрпризов не счесть,
ведь, что в ней, с отлетом иллюзий, ни чают,
она, аскетизма духовного вне,
есть пир интонаций, что ум помрачают
своей интуицией, чьи интонации не -
повторимы...
