* * *
В назидание всем, простакам, нам, с вниманьем
Исповедника, с манией иносказанья,
Воздух, одушевляемый женским дыханьем,
Принимает, пронзительно свеж, очертанья
Её легкой души… Всё, выходит, забыли,
Ибо, остервененьем сводимые к жалу,
Рвут, ослепшие, с тем, чем, счастливые, жили,
Жизнь выкраивают по чужому лекалу,
Не щадя ни себя, ни других? Что же сердце
в изложении боли? Воплощенная мнимость,
С амплитудою доводов, в тяжбе концепций,
Выживает – играющий за деструктивность.
Потому-то, внимающим им из контекста
Обыдёнщины, с дрязгами здесь в обиходе,
Зеркалам любопытствующим нет здесь места
Как свидетелям сей буффонады… В природе
Недомыслия, чья правота голословна,
Жизнь сравнима, двоясь, с человеком, бредущим
в отрешенности мимо себя, безусловно,
В настоящем, но все-таки – не настающем…
Для любительницы фикусов и гортензий,
Сетованиям жертвы – нет, впрочем, лимита
Как и в инвентаризации грозных претензий
Ни на грош бытия, но – избыточность быта:
Неужели, роясь, в скоротечном бедламе,
Тень раскаяния чохом ищут в «мерзавце»,
Офлажкованном как и пустыми углами,
Так и поползновеньями заимодавцев?
И молчишь, в лютой псарне остолбеневая,
Среди них, оголтелых, иного пошиба,
Ни нахрапа, ни плутней не перенимая
У контуженных жадностью нелюдей, ибо
И брезглив, и разборчив… И – сущая малость,
Как ведётся, под занавес… Так почему же
Прямо в душу она, неизбывная, вжалась,
Жалость к остервеневшей и…
несчастной к тому же?
2017
