* * *
И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гете, свищущий на вьющейся тропе…
О.Мандельштам
Стекает по стеклу в слезу – звезда сырая…
Ломотою пройдя по немощной строке,
Красна и горяча,
сознанье разнимая,
Пронзительная боль – коробится в виске.
«И Шуберт на воде…».
Но – образ обмерзает,
Но – провисает взгляд, стекая по звезде,
Так бренная душа, горюя, провисает,
Замучено светясь на пайке и воде.
Несложно, отстранясь, замкнуться в укоризне…
И старина мутна, и будущность строга,
Лишь непонятно то, как – промежутком жизни –
В завьюженном аду
пульсирует строка.
И снова смерть, как встарь, ночного ждет приплода,
К ней – в гибельном снегу протаптывает связь
Безумный ученик прилежного приклада,
Орущей немотой в забвенье испарясь
С заиндевелых нар…
До заметенных кровель
Слоится вялый бред в полуночи. Тяжел,
Он бытие подмял и память обескровил,
На жертву палача, точно фискал, «навел».
И, Моцартом – давно ль? – воспитанный,
Расправлен
До петербургских мыз,
оскудевает слух
В юдоли ледяной.
Но, памятью отравлен,
Из тьмы подспудный свет – выпрастывает Дух,
Уже оставив плоть на жестких нарах тесных…
Присяжный костолом, суставы мнет мороз,
Но суше и страшней –
до судорог древесных –
Застеночная вязь больных метаморфоз:
Угрюм конвой,
горазд поигрывать курками,
И вымерзают в прах, едины по судьбе,
И Шуберт в ГПУ,
и Моцарт в общей яме,
И Гете, умерший на ледяной тропе…
1985
