Родная степь,
ты стиснута обложками.
Так развернись, ярясь и клокоча,
Громадами громов,
грозой,
гармошками,
Горячей шубой, рвущейся с плеча! –
Всем,
что сверкало, пенилось,
плясало,
Переливалось, гикало – держись! –
Влюблялось, ревновало,
ликовало,
Как иноходца, взнуздывая жизнь…
Цвели базары, шли в набег джигиты,
Вскипали реки, супились волы.
Мели осатаневшие копыта,
Вымахивали просинью орлы.
В стихах светала, песни заводила
Полынная, дремучая тоска
И неуемным заревом дарила
Размашистые скулы степняка.
Он, словно во степи,
раблезианец,
По площадям вышагивал стихи,
Проламывая юбилейный глянец
Необоримой свежестью строки.
Не хилою потугой страстотерпца
Мне открывались вещие листы,
Но – жаркой песней, выстоянной в сердце,
Сердечным жаром, сильным и густым.
Родная степь,
ты стиснута обложками…
К твоим просторам припадаю я,
Прохваченная солнечными прошвами,
Обугленная, знойная земля.
И вижу я, как, вечен и бессменен,
В соку,
в живом, сочащемся огне,
Оттуда
цепкий, жилистый бессмертник,
Напрягши листья, тянется ко мне...
1983