* * *
И горько мне, что при луне,
Мерцающей из той юдоли,
Безвыходность молчит во мне,
Нет брода – в накатившей боли…
Былое страшно ворошить.
Смогу ль (полвека между нами…)
Не перечесть, но – пережить
Уже оплаканное Вами?
И не найду ответа я,
В душе сомнение прогоркло,
Как будто тускло и моя
У той стены – судьба продрогла,
Как будто бы, двоясь от слёз,
Все глубже погружаясь в заметь,
И сам я вмёрз,
Как и любой там, в чью-то память.
К чужому опыту не льну,
Не засыпающий ночами,
Но – постаревший на вину,
На воспаленное молчанье
Непостижимых мастеров,
Хотя судить о них не вправе –
На лесосеках, у костров
Они мечтали не о славе,
В былое погружая взгляд…
Мы открывали по цитатам
Не соискателей наград
Но – побратимов по этапам,
Чьи судьбы клятые сродни…
Иль мы от них свободны, или
Нам недомолвками в те дни
Надежно память отравили
И навязали слепоту?
Лишь только правде причастились,
Как, тлея, вжались в немоту…
А от чего отгородились?
Но, как раздумья ни темны,
Так жадно память оглянулась
На Вас
у сумрачной стены,
Что и тревога отшатнулась!
Во дни прощаний, а не встреч,
И страшных снов,
и взглядов хмурых
Как распрямилась Ваша речь
Среди согбенных и понурых
И подняла Вас над тщетой,
Как утешенья не сумели б!...
Переболели немотой,
Лишь дети – ей не заболели б…
1988
