И вновь мне открылся во мраке лесном
Степенный, осанистый егерский дом…
Сквозь дух медуницы и ропот рубах
На росном подворье и блеск на зубах
Роскошной молодки,
проплывшей в калитку,
Пронес я сенями полуденный свет,
И мягко она прошумела вослед,
Покойнов дверях притушила улыбку.
Саженное солнце стояло в избе,
Глухой позолотой водя по резьбе
Столетней берданки…
Чумны, с полотенца
Горели и тлели, ознобом дыша,
Базарные розы и маковый шар,
Волнуя листвы пожелтевшие тельца.
Лохматые краски сбивались в костры,
Дышала хлебами кирпичная глотка…+
Шугнув полотенцами морок махры,
Привычные байки заводит молодка.+
А егерь, в забытом колючем дыму,
За чахлою стенкою, точно вериги,
Роняя ненужные руки,
В дому
Скупые на свете
догащивал миги.+
…Он умер в последний четверг сентября,
И – хлынули страсти, кострами рябя,
Сбивая в ушкуйники ушлых ребят, –
Охотничий пламень томился и – вызрел,
И до-олго за лесом, нам сердце свербя,
Довольный,на воле погуливал выстрел…
(1981)
