Самым тяжёлым временем суток для пожилого человека является ночь. День проходит незаметно, в потоке привычных посильных дел. Да и что нужно старому человеку: проснуться, слава Богу, живым, способным самостоятельно передвигаться, встать, умыться, попить чаю и сходить в магазин, аптеку. Потом посидеть, поговорить на улице с такими же старушками, пообедать скромно, ведь на маленькую пенсию не до разносолов, взять спицы, повязать кофту, посмотреть любимый телесериал, лечь спать.
Ночью долго не спится. Лежишь и ждёшь благодатного сна, что бы тело, измученное болезнями, уставшее за день, могло отдохнуть. Вместо этого в голову бестолковой кучей лезут мысли и воспоминания. Глаза закрыты и вроде бы заснула, но нет. Только впала на минутку в беспамятство, опять очнулась. Снова мысли, мысли, мысли. И так до того времени, когда за окном начнёт медленно светать, черный цвет ночи изменится на серый, предрассветный, а потом солнце первыми лучами озарит новый день. Тишина вокруг, изредка залает за окном бродячая собака, заедет во двор автомобиль или раздастся голос шального человека, неизвестно, зачем — то гуляющего в такую рань по улицам. Лежишь и вспоминаешь прошедшую жизнь, всё, что было в ней хорошего, и плохого.
После войны Мария Степановна вышла замуж за лихого артиллериста старшего лейтенанта Николая Дорошенко. Время тогда было тяжёлое и голодное, да и служба военного человека — постоянные переезды с одного места на другое. Пришлось помотаться по гарнизонам. Жили то в казармах, то в общежитиях, снимали чужие углы, и наконец, судьба, забросила их в далёкий северный сибирский город на берегу широкой реки Оби. Она, уроженка южных краёв, долго не могла привыкнуть к белым летним ночам, к затяжной и студёной зиме, к таёжным просторам.
Работала учительницей русского языка и литературы, всю свою любовь к детям отдала ученикам. Её все любили и уважали: коллеги, родители, ученики.
Жила Мария Степановна в маленькой однокомнатной квартире. Денег не накопила, мебель была самой простой, одевалась скромно. Единственным богатством для неё были книги, которые собирала всю жизнь. Привыкшая за годы работы в школе быть среди людей, она с трудом переносила одиночество.
Её одинокая жизнь изменилась в конце марта, когда зима может ещё огрызнуться наступающей весне, ударить морозом, завьюжить, но всё равно отступает под натиском тепла. Мария Степановна зашла в магазин, купила небольшую пачку печенья к чаю. На выходе из магазина увидела сидящую на грязном асфальте, среди мусора и окурков маленькую пепельного цвета болонку, беспомощно оглядывающуюся по сторонам. Болонка села на задние лапы и посмотрела в глаза Марии Степановне. Этот взгляд полный отчаяния, мольбы, надежды, человеческий взгляд, тронул душу бывшей учительницы. Она достала из сумки печенье и подала собаке. Мария Степановна, повернулась, пошла домой. Болонка, съев угощение, догнала её, и опять села перед ней:
— Что ты хочешь, ещё печенья? — спросила Мария Степановна.
— Нет, — одними глазами ответила собачка, — просто мы с тобой старые, одинокие, больные, мы нужны друг другу, вдвоём будет жить веселей.
-Ну, что же, пойдём со мной.
Они пошли вместе, поднялись в квартиру. Болонка вошла первой, обнюхала все углы в комнате и на кухне, подошла к хозяйке, весело завиляла хвостом, ей здесь понравилось. Потом подняла глаза и посмотрела на два больших портрета висящих на стене. На одном из них разглядела она красивого серьёзного мужчину в офицерской форме, на другой белобрысого голубоглазого мальчика, с чуть вздёрнутым носом лет шести.
Мария Степановна погладила собачку, заметив её интерес к портретам: «Это мой муж. Он умер десять лет назад, — она тяжело вздохнула, — а рядом мальчик это мой сын, Витенька, он утонул, купаясь в реке».
Так они и стали жить вместе.
Она назвала собачку Сильвой, по имени героини одноимённой оперетты, смотреть которую они ходили всей семьей. Это был один из тех счастливых светлых дней, случающийся в жизни каждого человека. Шёл пушистый снежок, лёгкий морозец румянил щёки, они шли втроём весёлые возбуждённые, вспоминая и пересказывая друг другу только что виденное представление.
Сильва была самым любящим и преданным существом. Когда Мария Степановна сидела со старушками ровесницами на лавочке и беседовала с ними, собачка мирно дремала у их ног. Но, стоило только кому-нибудь незнакомому подойти к хозяйке, болонка становилась между ними, внимательно следила за разговором, готовая в любой момент вцепиться в ногу собеседнику в случае опасности.
Не боялась она и огромного сенбернара из соседнего дома, однажды пришедшего в их двор. Сильва прикрыла собой свою хозяйку, и когда пёс наклонился над ней, она оскалила свои зубы, негромко зарычала: «Только посмей тронуть, порву в клочья».
Сенбернар удивлённо посмотрел на неё, повернулся и ушёл, с гордо поднятой головой, мол, буду ещё связываться с такой мелюзгой.
Иногда Мария Степановна уходила по своим делам без неё. Сильва ожидала хозяйку, лёжа на своём любимом коврике и скучала. Услышав шум открывающейся двери, неслась в коридор, скуля от радости.
От всех переживаний, выпавших на жизнь Марии Степановны, у неё часто болело сердце. Она с трудом поднималась на пятый этаж в свою квартиру, и когда ей было плохо, долго стояла в подъезде, собираясь с силами. В такие дни Сильва первой прибегала к двери её квартиры и нетерпеливо повизгивая, ждала её там.
В этот день сердце её опять разболелось. Сильва, как обычно, сидела рядом с квартирой. Открылась дверь соседа, Михаила Петровича Побегайло, и на лестничную площадку вывалились пятеро сильно пьяных мужиков. Один из них, обращаясь к Побегайло, пробасил: " Ну, давай, Петрович, до понедельника, — потом повернувшись к Сильве, злобно прошипел, — и так тесно, ты ещё псина, тут ещё мешаться будешь», — и пнул её ногой.
Болонка взвизгнув, отлетела в угол. Услышав тревожный шум, Мария Степановна поспешила домой. Мимо прошли угрюмые мужики, глядя перед собой остекленевшим равнодушными глазами, обдав её смесью водочного перегара и удушливого табачного дыма.
Сильва сидела в углу, жалкая, испуганная. С трудом она поднялась, вошла в квартиру и легла, свернувшись клубком на своём коврике. Одна мысль терзала собачью душу, за что, этот человек, которому она не сделала ничего плохого, не залаяла на него, не укусила, вот так, походя, взял и ударил её.
Этой ночью Мария Степановна долго боролась с бессонницей, наконец, задремала. Проснулась от жалобного повизгивания. Встала, включила свет. Сильва лежала на своём месте, её всю трясло.
«Иди ко мне»,- позвала она собачку. Но та только подняла голову, встать не смогла. Мария Степановна стала на колени, погладила её. Наклонилась ниже, увидела катящиеся из глаз болонки слёзы.
«Сильвочка, Сильвочка, девочка моя, что с тобой? Ты заболела? — её голос задрожал, и у самой глаза наполнились слезами. — Сейчас я тебе помогу».
Она хотела дать Сильве лекарство, но какое не знала.
«Потерпи немножко, милая, скоро наступит утро, съездим в ветлечебницу, и тебе там помогут»,- постаралась успокоить собачку, соображая, у кого можно занять денег для посещения ветеринара.
Болонка дёрнулась и затихла. Поняв, что та умерла, Мария Степановна зарыдала. Рыдала так, будто умер близкий и дорогой ей человек.
Что теперь делать? Просто выбросить Сильву на свалку рука не поднималась. Мария Степановна зашла в кладовку, достала большую пластмассовую коробку. В ней хранились нитки, иголки, пуговицы и прочую мелочь. Высыпала содержимое в пакет, отрезала большой кусок синей тесёмки.
Не спалось эту ночь и Петровичу. Он просыпался несколько раз, мучимый жаждой. Голова болела, и его тошнило.
Утром кто-то позвонил в дверь. «Ну, кого там ещё принесло с утра пораньше», — подумал Петрович, с трудом открывая глаза. Немного привстав, осмотрел живописную картину на столе, оставшуюся после вчерашней попойки: грязные тарелки, одна разбитая, валялась на полу, опрокинутые рюмки, окурки, торчащие из банки вместе с двумя недоеденными шпротами. Вчера была пятница, они с мужиками решили отметить окончание рабочей недели. Вопрос о том, где пить, не стоял, Петрович был единственным, у кого жена с детьми уехала в отпуск, все дружной компанией отправились к нему на квартиру. Посидели хорошо, даже очень хорошо, заснул одетым и плохо помнил, когда все ушли. От того Петрович и маялся с похмелья.
«Неужели жена вернулась?», — с испугом подумал он.
Петрович побаивался своей жены. Все удивлялись их семейному союзу: супруга маленькая хрупкая женщина, он почти двухметровый грузный мужчина. Напоминала она ему маменьку, такую же маленькую женщину, нещадно поровшую Мишеньку за детские шалости. Так и жена его, Таисия, когда он, сильно напивался, колотила его чем попало под руку. Михаил терпел и только нечленораздельно мычал в ответ. Казалось бы, здоровый мужик, одним пальцем мог согнуть её в дугу, но даже мысли такой не возникало. Но вот не дай Бог кому-нибудь обидеть его женушку, прибил бы любого.
Михаил поплёлся открывать дверь. К его удивлению на пороге стояла соседка Мария Степановна. Тут он вспомнил, что жена звонить не стала бы, у неё свои ключи, да и приехать обещала не скоро. И на душе стало легче.
Он хорошо знал Марию Степановну. Она учила его младшего брата. Часто видел, как гуляла по двору со своей собакой, сидела возле подъезда со старушками.
В руках у неё была большая коробка, перевязанная синей тесьмой. Мария Степановна немного замялась, не зная с чего начать разговор:
«Миша, я знаю, у тебя есть ключ от подвала. А у меня беда, Сильвочка моя умерла. Ты похорони её в подвале. Я тебе за это…,- она засуетилась, достала из кармана платья несколько рублей, положила сверху на коробку, протянула её Петровичу,- это за работу».
Он не хотел брать деньги, но очередной приступ головной боли отменил это благородный порыв.
— Не волнуйся, Степановна, всё сделаю,- он осторожно взял коробку, так, что бы, деньги не упали.
— Спасибо тебе, Миша, — она повернулась, пошла к себе.
Он закрыл дверь, тупо посмотрел на деньги, и предался философским рассуждениям: «Да, вот так живёшь, и не знаешь, с какого боку счастье привалит». Потом пошёл в ванну, открыл кран, начал пить воду, губами ловя тугую струю. Умылся, долго держа холодные от воды ладони на лбу. Вернулся обратно в комнату, уныло оглядел стол: «Нет, сначала, закопаю собаку, опохмелюсь, только после этого наведу порядок. Тут главное не переборщить, пару бутылок пива, для поправки здоровья и баста!».
Медленно стал одеваться, замирая при каждом всплеске головной боли. Деньги засунул в карман, добавил мелочь, найденную в куртке, взял коробку, вышел во двор.
На улице падал крупный пушистый снег. Снежинки кружились, быстро покрывая землю. Воздух был свежий с небольшим, приятным морозцем.
Михаил сделал несколько глубоких вдохов. Но облегчение не приходило. Особенно плохо было, когда он поворачивал голову. Казалось, что она поворачивается, мозг отстаёт от неё, затем догоняет, ударяется изнутри о стенки черепа и отскакивает обратно. Очень больно и неприятно!
— Здорово, Михайло,- услышал голос соседа Николая. Тот стоял, улыбаясь, что-то объёмное выпирало у Михаила из-под полушубка, — никак вышел подышать свежим воздухом?
— Да перепил я вчера, голова раскалывается.
— Так у меня лекарство есть,- сосед распахнул полушубок, показал трёхлитровую банку с пивом,- пойдём ко мне, подлечу.
Попить пивка было его самым страстным сейчас желанием. Необходимость избавиться от головной боли, слабости, тошноты, оказалось сильнее обещания, данного Марии Степановне.
— А, что это у тебя в руках? — поинтересовался Николай.
— Так, мусор всякий, — ответил Петрович.
Признаться, что в коробке мёртвая собака, ему было неловко. Он размахнулся и бросил свою ношу в снег, подальше от крыльца.
«Потом закопаю», — решил он.
Просидел за разговорами у соседа долго, до самого вечера. Возвращаясь, к себе, вспомнил о просьбе соседки, вышел из подъезда. Было уже темно, снег завалил то место, где была выброшена коробка, и Петрович решил возобновить поиски утром.
Однако и утром найти не получилось. Проснувшись, первым делом начал наводить порядок в квартире, пока провозился, наступил вечер. Поднявшаяся днём метель намела большие сугробы. Сколько Петрович не пытался отыскать коробку так и не смог из-за глубокого снега.
«Ладно, в понедельник после работы поищу ещё», — он, надеялся, что обнаружит собаку раньше, чем её увидит Мария Степановна.
Оттепель нагрянула неожиданно, подули тёплые ветры, снег, выпавший за выходные дни, стал быстро таять. Мария Степановна плохо переносила резкое изменение погоды. Лекарство закончилось, нужно было идти в аптеку.
Проходя мимо детской площадки, заметила нескольких мальчишек, копошащихся в снегу.
— Смотрите, что я нашёл, — крикнул один из них, выгребая квадратный предмет из-под снега.
Очертания его показались Марии Степановне знакомыми.
— А может это клад? — предположил толстый крепыш, с выбивающимся рыжим вихром и сильно ударил коробку. Тесёмки лопнули, крышка отлетела в сторону. «Фу, — презрительно скривился он, — да тут собака дохлая».
«Да это же Сильвочка»,- только и смогла она произнести, и в тот же миг грудь разорвала сильная колющая боль. С трудом дошла до ближайшей скамейки, села. Боль острой иглой всё глубже проникала в сердце, лишая возможности вымолвить хоть слово, не давая вдохнуть воздуха.
Молодой человек, проходя мимо, заметил, что ей плохо, подошёл к ней, тронул за плечо: «Женщина что с вами?». Его слова звучали отдалённым эхом, свет начал сужаться, превращаясь в маленькую яркую точку. «Сириус — ярчайшая звезда ночного неба», — вспомнилась в угасающем сознании строчка из книги по астрономии.
Кто-то вызвал скорую помощь. Медики приехали быстро, но было поздно, она умерла.
Через некоторое время в квартиру Марии Степановны вселилась молодая супружеская пара. Своей мебели они ещё не купили и раскладывали вещи по шкафам, оставшимся от прежних хозяев, нашли старый фотоальбом. Из любопытства стали его рассматривать.
На первой странице они увидели снимок женщины средних лет, с причёской и в платье, бывшими модными в тридцатых годах двадцатого века. Рядом с ней стояла девочка лет десяти, с удивлением смотревшая в объектив фотоаппарата. На другой фотографии была группа молодых девушек, отдыхающих на природе, в смешных по современным понятиям купальниках. Им обоим понравился портрет красивого военного с орденами и медалями на груди, погонами старшего лейтенанта. Вероятно, мужчина, проживавший в этой квартире, был офицером, его жена работала учительницей; было ещё много фотоснимков людей в военной форме и учителей с учениками. На последней странице лежало цветное фото пожилой женщины с маленькой серой болонкой.
— И куда всё это деть?- спросил супруг.
— Положи в пакет. Пойду выносить мусор, выброшу, — ответила жена.
