Дверь трамвая медленно открылась и старик, с трудом опираясь на трость, скривившись от боли в коленях, медленно вышел на остановке.
Он огляделся, рельсы плавно изгибаясь, исчезали за поворотом, по сторонам от них стояли небольшие белые двухэтажные домишки, прямо перед ним была улица с выщербленным асфальтом и низким, скособоченным тротуаром.
«Странно», - подумал он, - «улица должна бы называться «Механическая», но водитель трамвая объявил: «Улица Клиническая», может переименовали, а может я и забыл, как правильно называлась, но вроде «Механическая» была».
Он неуверенно пожал плечами и двинулся по улице, которая была перед ним. Идти было нелегко, уже начал ругать себя, что это ему, старому хрычу, надумалось вспомнить молодость.
Старик был родом из этого городка, много лет тому назад работал на заводе, потом поехал поступать в Москву, в институт, поступил, так и остался в столице. Его не послали в какую-нибудь Тьмутаракань, как других выпускников институтов по распределению, потому что он весьма успешно закончил институт. Сразу взяли в одно закрытое предприятие, занимавшееся космическими проблемами.
Он стал профессором, годы пролетели незаметно и вот пришла старость. Хотя был уже на пенсии, часто приглашали читать лекции, участвовал в различных разработках.
Жена умерла десять лет назад, трое детей, два сына и дочь имели свои семьи, сыновья жили в Москве, дочь уехала со своим мужем на север.
Сыновья часто его навещали, привозили внуков, дочь была гораздо реже. Дети его не забывали, но, когда они уходили, оставался один в своей трёхкомнатной квартире, но с каждым годом отвратное ощущение одиночества всё больше и больше угнетало его.
И вот неделю назад, маясь от бессонницы, когда за окном уже начинало светлеть и солнце едва озолотило восток, у него неожиданно явилось тоскливое ощущения. Показалось, что он лишился чего-то важного и нужно вернуться туда, где он был молодой, красивый, здоровый. Что бы снова обрести прошедшие годы, вдохнуть воздух той бесшабашной юности, что дана каждому один раз в жизни. И так заныло в груди, что не смог лежат, сел скрестив руки на груди, решительно сказал сам себе: «Всё, надоела Москва, поеду, может встречу кого знакомых, кто ещё жив».
У него в том городе жила сестра двоюродная, они поддерживали отношения, перезванивались. Она давно приглашала его в гости, но вот всё дела, дела, но в этот день решительно настроился ехать.
Он вышел на той остановке, где много раз выходил, чтобы отправиться к себе в общежитии, или на завод. И не узнаёт это место, беспомощно оглядывается, размышляя правильно ли идёт.
Там, где был завод ему делать не чего, его снесли ещё середине 90-х, хотели построить торговый центр, но что-то не заладилось, остались одни развалины.
Старик обернулся и увидел, что к нему приближается женщина лет пятидесяти: «Уж она должна знать, куда надо идти», - подумалось ему, когда она поравнялась с ним спросил:
- Извините, пожалуйста, вы не подскажите, где находится общежитие бывшего завода?
Женщина улыбнулась, внимательно посмотрела на странного человека и ответила:
- Недалеко отсюда, пойдёмте, мне по пути, покажу.
- Вы только извините, я не могу быстро идти, ноги больные. Вот представьте, - старик тяжело вздохнул, - захотелось на старости лет, посетить те места, где прошла моя молодость.
Он шли по тротуару, мимо коттеджей, обсаженных абрикосовыми, вишнёвыми, яблочными деревьями. Старика одолевала одна мысль, он сокрушённо качал головой: «Не узнаю я этих мест, как всё изменилось».
Женщина остановилась возле двухэтажного коттеджа:
- Я живу здесь, а общежитие, там, - она указала на длинный пятиэтажные дом, из красного кирпича, - совсем рядом.
- Спасибо и извините за беспокойство.
- Ни чего, мне всё равно было по пути.
Старик взглянул на здание и сердце его забилось: «Да это оно. Чего так разволновался то».
Ему припомнилась одна история, скорее байка, как один профессор, так же работавший в особо секретной сфере, захотел побывать в местах своей молодости, разволновался и прихватило сердечко.
Его увезли в больницу, когда начали оформлять старичок наотрез отказался назвать своё имя, мотивируя это тем, что является секретоносителем и требовал, чтобы по телефону, который он назвал, позвонили в Москву, за ним пришлют самолёт.
Медики решили, что пациент сбрендил, засунули его в психиатричку, где тот продолжал настаивать на своём. Лишь один молодой санитар, студент медик, подрабатывающий в психушке, позвонил в Москву.
Оказалось, что там спецслужбы стояли на ушах, пропал важный учёный, уже думали, его похитили представители иностранных разведок.
И действительно за профессором прислали самолёт, а тот студент – санитар впоследствии сделал неплохую карьеру.
Так, усмехаясь он дошёл до длинного пятиэтажного здания из красного кирпича, остановился его оглядывая. Да, это было то самое общежитие, в котором проходила его бурная молодость, девчонки, дружеские попойки и казалось, что впереди нескончаемая жизнь. Но, года как - то незаметно пролетели и ему уже 70 лет. Вот в этом окне они часто переговаривались с одной шальной девкой, которую все называли Монтана, потому что щеголяла она в модных и недоступных тогда джинсах.
А вот окна его комнаты, где они очень сдружились с одним парнем, Борисом и пронесли эту дружбу через всю жизнь.
Он медленно поднялся по ступенькам высокого крыльца, вошёл в холл. Там стоял стол, по стенкам висели почтовые ящики: «Подумать только», - он покачал головой, - а раньше тут сидела вахтёрша, письма лежали рядом с ней на небольшом столе».
Он двинулся дальше, на второй этаж. Жили они секциями, в которых было несколько комнат, где стояли по две-три кровати. Им, молодым этого места хватало вполне.
Поднявшись на площадку, повернул направо, его взгляд упёрся в железную дверь, тронул её за ручку она была заперта.
Дверь. В прошлое. Заперта. Навсегда. И теперь ему никак не попасть в ту комнату, в которой он жил. Но, то, что не попасть не главная беда. Беда в другом: не вернуть прошлое.
Поняв это, он с горечью вздохнул, сгорбился и стал спускаться вниз.
